Читать интересную книгу Петербургский сыск. 1873 год, декабрь - Игорь Москвин

Шёл шестой час, когда начальник сыска, отряхнув с обуви снег, поднялся в свой кабинет, ставший за эти семь лет до боли знакомым. Напротив входа висит портрет Государя в полный рост, с которого он неотступно строгим взором следит за исполняемой службой, с каким усердием несёт доверенное Путилину искоренение нарушителей закона в столице.

Будто ведя с ним немую беседу, Иван Дмитриевич пожал плечами и развёл в стороны руками, словно оправдываясь за ночное происшествие, совершенное неизвестно кем и неизвестно с каким умыслом.

Сел в любимое кресло и, Слава Богу, где не видел пронзительного нарисованного взгляда, оставшегося за спиной. Потом пододвинул к себе лист бумаги, чернильный прибор, в котором открыл крышку чернильницы и застыл в нерешительности. Перед глазами стояла картина из Лиговского переулка: тёмная груда, одетая в пальто, словно мешок из которого выросли ноги в дорогой обуви и руки, раскинутые в стороны, казалось мешок силился обнять землю. И конечно же, причудливая рукоять. Нет ни малейшей зацепки, а в голове вертятся слова из какого—то романа: «ночь опустила траурные крыла на грешную землю». Опустила, добавил бы Иван Дмитриевич, и унесла с собою одну молодую жизнь.

Если в первые минуты не приходит ничего стоящего, знал Путилин, стоит на некоторое время отвлечься от насущных проблем, чтобы потом вернуться с новыми чувствами и новыми решениями.

Сперва хотел позвать дежурного чиновника, чтобы принёс стакан горячего чая, но потом сам себя одёрнул. С мороза, конечно, можно было бы, но не стоит.

Достал из верхнего ящика стола вчерашние газеты, которые к своему стыду не успел дочитать до конца.

И приступил к изучению прошедших событий. «Бушевавшая в ночь на вчерашнее число снежная буря наделала немало бед. Все вчерашние утренние поезда из Москвы прибыли в столицу со значительным опозданием. Сила ветра около четырёх часов ночи была на столько сильна, что некоторые поезда, отбывавшие из Москвы, принуждены были делать продолжительные остановки на станциях. Из уездов Московской губернии сообщают, что снежная буря рвала в деревнях соломенные крыши. Застигнутым в пути на просёлочных дорогах проезжим приходилось останавливаться в поле и ожидать утра. Снежные заносы на железнодорожных линиях начали приносить хорошие заработки крестьянам Московской и соседних губерний. Над расчисткой железнодорожных путей крестьяне некоторых деревень работают уже третью неделю, по цене от 80—ти копеек до 2 рублей в день или за каждую рабочую упряжку».

Хорошо, что столицу миновала такая напасть, иначе нашёлся бы убиенный через несколько дней, добавились немалые заботы по установлению личности.

Следующая корреспонденция поразила своей необычностью, когда женщина переодевается в мужской костюм для совершения злоумышления, чтобы быть не узнанной, это мне понятно, но здесь… у меня даже брови помимо воли поползли вверх. «Нижний Новгород. В старом городе проживает одна женщина, около десяти лет носящая мужской костюм и стригущаяся „под польку“. Очень немногие из жителей знают, что под костюмом мужчины скрывается женщина, именующая себя Егором; настоящее ее имя – Ульяна. Невысокого роста, плотного телосложения, Ульяна – Егор работает довольно тяжёлую работу, таскает тяжести от 5 до 7 пудов и т. д. и зарабатывает хорошие деньги. Ульяна ранее принадлежала к какой—то подпольной секте и по сектантскому обряду была выдана замуж, но жила замужней всего лишь несколько месяцев, а потом, бросив мужа, перешла в православие и с тех пор носит костюм мужчины. Теперь Ульяне 29 лет от роду. На вопрос, почему Ульяна носит костюм мужчины, – она говорит, что если бы она носила женскую одежду, то зарабатывала не более 3 —4 руб. в месяц, в мужском же костюме она зарабатывает от 12 до 15 руб. в месяц. Ульяна имеет свой дом, который она с год тому назад отстроила.»

Так и хотелось воскликнуть вслед Цицерону «О времена! О нравы!» К чему идём? Страшно читать отчёты по полицейским участкам о совершенных злодеяниях, а ещё страшнее становится читать газеты, в которых много кровавых подробностей житейских драм, словно читатель получает удовольствие от прочитанного. «И мальчики кровавые в глазах», прав Александр Сергеевич, предвидел падение моральных устоев не только в своих строках. А может это старость незаметно подбирается ко мне, подумалось Путилину, с новым чувством брюзжания по поводу и без оного.

Итак, господа полицейские чиновники, что по расследованию. Стоило обратить внимание на личность убитого, она неизвестна, но это выяснится скоро. Придётся городовых и околоточных, несущих службу на ближайших к месту убийства улиц, отправить в анатомический, чтобы они смогли его опознать или нет. Может быть, жил недалеко от места убийства, а может, приходил к кому по приятельски. Далее посетить ближайшие увеселительные и питейные заведения, обратить внимание на почтенные ресторации, наверное, от Николаевской, нет, пожалуй, от Владимирского до Гончарной и от Разъезжей до Малой Итальянской.

Начальник сыска надеялся, что вскрытие добавит свою лепту в расследование: как нанесена смертельная рана? Торопливой рукой или расчётливо поставленным ударом? Был ли пьян на минуту убийства неизвестный? Да, ещё трость, очень приметная. Надо заняться и этой стороной медали, ведь кто—то же заказал её. На таких вещах мастера, да и не только наши, предпочитают оставлять свой знак, клеймо, показывая тем самым мастерство перед сотоварищами по ремеслу.

Глава четвертая. Пробуждение молодого повесы

Пробуждение стало для него внезапным, словно кто—то изнутри заставил открыть глаза. Сумрачный свет проникал в комнату сквозь неплотно закрытые шторы и молочные узоры на стекле. Проснувшийся человек заложил руки за голову и устремил взгляд в потолок, что белой простыней навис над комнатой.

«Воскресенье, – иглой вонзилось в голову, – очередное воскресенье. Достойное завершении недели, – он скривил губы и не было понятно – хотел он улыбнуться или нахмуриться, – очередной год катится к закату».

Его кинуло в холодный пот при мысли о ночном убийстве. Что всё-таки произошло? И этот пышноусый незнакомец. Кто он? Откуда взялся? Странно, что кто—то еще заинтересовался мелким чиновником Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг? Может быть случайность? Тогда почему незнакомец не обшарил карманы, а сразу же сбежал? Страх? Но зачем убивать? Без причины ничего не происходит.

Человек на постели потянулся за стаканом воды, который он всегда ставил на ночь, выпил маленький глоток и поставил стакан на место.

Потом бросило в жар, даже капельки пота появились на лбу, а зачем мне его бумажник? Зачем залез в карман? Покосился на толстый чёрный бумажник, лежащий около стакана, и стало как—то не по себе, вроде бы ты не при чём, а чувствуешь вину за поступок другого человека. Слово «поступок» обожгло, что лежащий укусил указательный палец, чтобы невзначай не закричать от страха. Как же можно назвать поступком лишение жизни даже такого гадкого человека, как Левовский? – снова пронеслось в голове у лежащего. Как мне быть? Поехать к Марье Николаевне? Что я там скажу? Беспечно вести себя после происшедшего я не смогу, а сидеть рядом с нею с угрюмым видом я не сумею. Да и куда деть бумажник, он покосился на траурный предмет рядом со стаканом, казалось, он сам притягивает взгляд, но было боязно взять его в руки, словно он сможет оставить на ладонях несмываемые кровавые следы.

А ведь нет больше препятствия для нашего с Машенькой счастья, молодой человек аж подскочил на кровати, сел и руками потёр виски от неожиданно пришедшей мысли. Такой счастливый поворот фортуны в судьбе молодого человека сам по себе не мог упрочить положения для завоевания сердца Марии Николаевны. Ведь для получения руки девушки нужны средства, а их— то и не предвиделось. Хозяйство пращуров разорено стараниями отеческих забот, а действительный статский советник Николай Васильевич Залесский, директор Департамента Железных Дорог и Чиновник особых поручений при начальнике Главного Морского Штаба, папенька Машеньки, никогда не отдаст руку одной из дочерей начинающему юристу без состояния, а короче без копейки за душой. Вот если бы…

Не утерпел и вскочил с постели, хотелось до боли в сердце повидать прелестную девушку, за одну улыбку которой и щебетание о пустом готов отдать жизнь.

Нанести визит, слишком рано, поэтому молодой человек заварил себе чаю и, отхлёбывая горячий напиток, не заметил, как налил третью чашку, поглядывая на последнее оставшееся у него богатство – брегет, подарок деда, немного потёртый, но показывающий точное время, ещё ни разу не отданный в починку. Делали ж в прежние времена, «не то, что нынешнее племя».

Стрелки едва передвигались, показывая нетерпеливому человеку свою медлительность. Взял в руки «Русский вестник» за прошлый месяц, вспомнил, что не читал вторую часть романа графа Салиаса «Земцы и немцы» из времён Екатерины Великой.